Un nouveau tumulte, celui des fiches dans le standard, puis une autre voix: - traduction vers russe

условное обозначение художественной практики многих французских писателей 50-60-х гг. 20 в. (Н. Саррот, А. Роб-Грийе, М. Бютор, К. Симон, К. Мориак и др.), которые провозгласили структуру традиционной прозы исчерпанной и отмежевались от непосредственных предшественников - экзистенциалистов. Их сближают самые общие особенности художественной проблематики, связанные с тенденцией к утрате личности и господству различных форм отчуждения (См. Отчуждение) и Конформизма в современном буржуазном обществе. Художественная проблематика делает "Н. р." вариантом более широкого идейно-литературного течения, охватывающего и драму (С. Беккет). Отмежёвываясь не только от экзистенциалистской идеи "свободного выбора" как первоосновы человеческого бытия, но и от традиций французского романа 19 в., где внутренние установки героя и его стремление воплотить субъективный мир в пределах наличной действительности отливались в формы устойчивого характера и неповторимой социальной судьбы-биографии, "неороманисты" исходят из мысли о принципиальной несовместимости истинной природы современного человека и его общественной роли; отсюда два типа персонажей - воплощения анонимных "общих мест" социальной жизни (персонажи "Золотых плодов" Саррот, "Званого обеда" Мориака) и "герои", пытающиеся не только выявить, но и отстоять подлинную структуру и смысл собственной жизни (герой "Мартеро" Саррот, герой "Изменения" Бютора).

С точки зрения "неороманистов", человек, поглощённый и отчуждённый стихией мыслительных стереотипов или подавляемый вещными формами враждебного ему мира ("В лабиринте" Роб-Грийе), способен совершить нравственное открытие, сделать своё сознание средоточием истинных ценностей, но не может превратить их в эффективный принцип практического существования - обрести индивидуальное лицо и индивидуальную судьбу. Поэтому-то нередко в "Н. р." традиционный романический сюжет - "история" героя - уступает место его духовной "предыстории", а глубины сокровенного человеческого сознания предстают как "магма", не оформленная реальным жизненным опытом. К тому же автор отказывается от позиции всеведущего демиурга, на первый план выдвигается точка зрения, ракурс одного или нескольких персонажей.

Перестройка структуры прозы привела к появлению новых объектов и новых способов их изображения - так возник "вещизм" Роб-Грийе (подчёркнуто бесстрастное описание предметов внешнего мира, лишающее их человеческого смысла), "подразговор" Саррот (общезначимая стихия подсознательного), полифонические тексты Бютора (мозаика мыслей, восприятий, эссе). В ряде случаев приёмы "неороманистов" получили плодотворное содержательное наполнение ("Изменение" Бютора, "Вы слышите их?" Саррот). Однако игнорирование целостных характеров, фетишизация формы (в ряде теоретических "манифестов"), а также декларируемое противопоставление познавательной способности искусства и идеологии служат для советской критики основанием рассматривать "Н. р." как разновидность Модернизма.

Лит.: Роман, человек, общество. На встрече писателей Европы в Ленинграде, "Иностранная литература", 1963, № 11; Великовский С., В лаборатории расчеловечивания искусства, в сборнике: О современной буржуазной эстетике, в. 1, М., 1963; Балашова Т., Французский роман 60-х годов, М., 1965; Nouveau roman: hier, aujourd'hui, v. 1-2, P., 1972.

Г. К. Косиков.